Карочка - <a href="/cdn-cgi/l/email-protection" class="__cf_email__" data-cfemail="ccbfb9a2a2b5e1aabeb9a5b88ca1ada5a0e2beb9">[email&#160;protected]</a> - Наследники

Глава 10. Странности начинаются

Кабинет погрузился в тягостное молчание. Джессика тихо плакала в свой платок, Метью поджал ноги и положил подбородок на колени, печально смотря в пространство, Дамблдор смотрел на перо, зажатое в пальцах, а Гарри мрачно чуть покачивался в кресле, размышляя.

Как наверное страдает Рон… и Фред, Джорд, Миссис Уизли, Джинни… Как такое происходит? Столько хороших людей погибает и пропадает без вести… теперь мы даже не знаем, где Перси и мистер Уизли. Живы ли? Мертвы ли?… да еще у Джес столько потерь… сначала родители, потом друзья… Джордан… наверное отец Ли. Еще один страдающий человек… сколько людей еще умрет?

— Слава богу, мы убили хотя бы Слизерина, — неожиданно сам для себя вслух сказал Гарри.

Директор вздрогнул, и перо выпало из его руки.

— Кхм, — прочистил горло он, — боюсь разочаровывать тебя, Гарри, — аккуратно начал он, — но… увы, Слизерин остался жив.

Это известие так ошеломило Гарри, что последующие несколько секунд он просидел, уставившись круглыми глазами на директора, и беззвучно открывая и закрывая рот. В конце концов, он сглотнул и просил сухим голосом:

— К-как, остался жив?

— Мы же его… — слабо начала Джес, — он же…

— Да я знаю, — суетливо бросил Дамблдор, вставая, — я помню, что вы рассказывали мне. Но… он остался жив.

Дамблдор подошел к своему шкафу и распахнул его.

— Недавно я ходил по Хогвартсу и нашел одну странную комнату. Там были четыре статуи, — директор вернулся к столу, сбрасывая на него новые свитки, — четыре статуи основателей. Вернее это была композиция, но весьма отображающая действительность. На ней была изображена Хельга Хаффлпаф, сидящая на коленях и держащая в руках мертвого Годрика, полусидящего, на руках которого лежала Равена Равенкло, тоже мертвая. А перед ними, сжимая грудь, на одном колене сидел Слезерин, но все-таки улыбался. А на постаменте была выгравирована надпись: «Образ не умер, пока натура жива».

— И это значит, что Слизерин жив? — спросил Гарри, услышав слабость в своем голосе.

— Да, — кивнул Дамблдор, изучая свитки, — да… Орден разрабатывает план, по его уничтожению… хм, — Директор отвлекся от разговора, отмечая палочкой какие-то пункты, — да, так я и думал, — он поднял взгляд на ребят, — собрание Ордена будет не скоро, в связи с недавними событиями. Хм… учебный год начнется на следующей неделе, то есть на три недели раньше положенного срока. Джессика, твои ребята должны сопутствовать учеников. Пусть поезд защищен…

— Я могу ехать с ними? — спросила Джессика, вытирая платком слезы на щеках и успокаиваясь.

— Нет, — качнул головой Дамблдор, — боюсь, я не могу позволить тебе этого. На этот раз ты останешься в Хогвартсе.

— Я не против, — к удивлению Гарри, кивнула Джес, — боюсь, я не слишком здорова, что бы кого-то защищать.

Дамблдор улыбнулся, явно довольный, что Джессика не стала спорить, и повернулся к Метью.

— Метью, мальчик мой, — мягко сказал он, — ты будешь жить в Хогвартсе. Временно твоим опекуном будет профессор Вектор, дальше уже может кто-нибудь другой возьмет эту обязанность. Гарри, ты можешь отвести его? Это в северном крыле, окало кабинета профессора Синистры.

Гарри кивнул и с готовностью встал.

— Но, сначала доведи Джессику до больничного крыла, — мягко улыбнулся директор, — еще не хватало, что бы она упала в обморок по дороге туда.

Гарри снова кивнул.

— Хорошо, — сказал он, подавая руку Джессике и помогая ей встать, — директор, вы случайно не знаете, какой пароль в Гриффиндорскую гостиную?

— Во время каникул пароли не работают, Гарри, — ответил Дамблдор, — и кстати, Толстая Дама выявила желание отдохнуть от долгой работы и у вас теперь новая картина на входе, — директор лукаво улыбнулся.

— Надеюсь, не сер Кедоген, — улыбнулся Гарри, вспоминая старого рыцаря.

— Нет, — счастливо улыбнулся директор, — увидишь.

Их шаги, гулко раздававшиеся в тишине коридоров, вторились эхом и тихо исчезали. Такой знакомый маршрут — до больничного крыла. Столько раз он здесь был, то с бескостной рукой, то с обмороком от дементоров… столько воспоминаний. Гарри вспомнил, как он вместе с Роном навещал Гермиону, ставшую наполовину кошкой, и нахмурился. Его лучшие друзья думают, что он мертв. Что они чувствуют? Может, они уже его забыли? От этой мысли ему стало плохо, но он тут же пристыдил себя, за то, что так мог подумать о Роне с Гермионой. Ведь они всегда были его лучшими друзьями…

Джессика шла, как в воду опущенная, и Гарри не знал из-за чего это: из-за того, что Слизерин, оказывается, жив, из-за воспоминаний о падении министерства или из-за чего-то еще? Казалось, что время от времени ее беспокоила рана, и в эти моменты она бледнела, как от ужаса и снова погружалась в мысли.

Метью был спокоен. Он шел вверх по лестнице, переступая ступеньки своими короткими ножками, и с интересом рассматривал картины и доспехи в коридорах. В общем, Гарри пришел к выводу, что Метью безобиден и мил, и его выходка с перекраской волос была лишь детской шалостью.

Вот они добрались до лазарета. Там, на первый взгляд, было пусто. Гарри несколько раз оглядел палату, пока не понял, что мадам Помфри все-таки здесь присутствует, пусть и вытянув ноги на одной из коек, слушая через большие из розового меха наушники какую-то музыку и читая журнал. Ее немного карикатурный вид рассмешил Гарри, но он не подал виду, что здесь есть место для веселья. Он несколько раз кашлянул, пытаясь привлечь внимание, но потом, когда его попытки не увенчались успехом, он щелкнул пальцами и звук в розовых наушниках медсестры отключился. От неожиданности Поппи аж подпрыгнула, но заметив троицу у дверей тут же соскочила с кровати, оставив на ней и журнал и наушники.

— Смертельно раненые? Отравление? Ожоги? Контакты с дементорами? — перечисляла она, уставившись на ребят, — Нападение…

— Почти полностью зажившее сквозное ранение от волшебной стрелы, — громко и четко произнесла Джессика, прервав словесный поток мадам Помфри, — хм…

Мадам Помфри замолчала и глубоко вздохнула.

— Понятно, садись, — она начала осматривать свой передник, который, казалось, состоял только из карманов, в каждом из которых было по две или три бутылочки с зельями.